ПРИНЦИПИАЛЬНО НОВЫЕ МУЗЫКАЛЬНЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ – ГДЕ ОНИ?
10.10.2019
Нам, как пользователям универсальных интернет-гаджетов, свойственно думать, что современные технологии безграничны. Однако стоит только взглянуть на рынок музыкальных инструментов (MI), как возникает вполне обоснованный вопрос – а где же в наш век столь быстрого прогресса настоящие прорывы в области музыкальных технологий? Где они, новые инструменты – нет, не гитары, клавишные и ударные, а вообще принципиально новые музыкальные инструменты? На самом деле вопрос серьёзный и он относится не только к сфере музыки, но и к проблеме прогресса человечества в XXI веке.
Прогресс музыкальных инструментов, которые известны нам по использованию на рок- и поп-сцене, целиком и полностью обусловлен восприятием человечеством XX века сперва как века электричества, а потом – как века «умных машин», что бы не понималось под этим определением, от магнитофона до компьютера. Электрогитара, призванная звучать громче аккомпанемента джазового биг-бэнда, появилась в то же десятилетие, когда начался широкомасштабный выпуск бытовой электрической техники, а первые условно электронные клавиши сложнее электропиано, а именно меллотрон (и его предшественник чемберлин) оказались на рынке тогда же, когда и первые высококачественные магнитофоны. Все мы читали произведения писателей-фантастов и знаем, что их воображение рисовало невероятные музыкальные инструменты грядущего – от некоего «суперкорнета» до совсем уж непонятного «нэкофона». Но на пути создания таких инструментов встала смена приоритетов прогресса человечества – по окончании в декабре 1972 года американской пилотируемой лунной программы “Apollo” стало ясно, что вертикальный прогресс человечества (с новыми источниками энергии и освоением Вселенной) – дело весьма отдалённого будущего, и спустя примерно десятилетие его сменила идея горизонтального прогресса («как нам сделать жизнь удобнее на Земле и в пределах совершенствования существующей элементной базы?»).
Лучшее тому доказательство в сфере MI – бум электронных клавишных и в меньшей степени электронных ударных инструментов в 80-е, когда микроминиатюризация элементной базы и создание быстродействующих микропроцессоров позволило соединить музыкальные инструменты с компьютерами и добиться воистину фантастических по меркам предыдущих времён результатов. Однако, если мы посмотрим на современный рынок электронных клавишных, то увидим, что никаких революционных новаций там в общем-то нет, исключая «бесклавишную клавиатуру» Континуум (если быть точным – Continuum Fingerboard), хотя она скорее является высокотехнологичиным развитием идеи безладовой стил-гитары. Кроме того, Континуум – ни в коем случае не инструмент для начинающего музыканта. Так что как бы не было обидно, но электронные клавишные инструменты, тем более уровня рабочих станций, улучшать дальше уже просто некуда – последней новацией как раз и было дополнение стандартной полноразмерной клавиатуры Континуум-«клавиатурой» в одном корпусе: просто идеальная иллюстрация горизонтального прогресса на рынке MI.
И это ещё, можно сказать, полбеды. Как будто музыкантам было мало смены моделей технического прогресса, так и собственно рок- и поп-музыка с началом глобальной компьютеризации человечества, то есть с конца 90-х, совершенно явно перестала быть главным идеологическим стержнем массовой молодёжной контркультуры. Точнее, этих «стержней» теперь стало очень много: от социальных сетей и компьютерных игр до не требующего технических приспособлений массового волонтёрства. Соответственно нет и желания искать в массовой музыке нечто принципиально новое, для чего и нужны революционные инструменты, при этом рассчитанные далеко не на единичного, но на широкого исполнителя. Технологических прорывов на рынке MI нет не в последнюю очередь ещё и потому, что и производителям, и музыкантам – всем и так хорошо без революционных новаций в плане звукоизвлечения или обработки звука, поскольку новации прежде всего потребуют разъяснений в духе «а кому и зачем они нужны?» Кроме того, вряд ли первые мелкосерийные образцы подобных революционных инструментов будут стоить приемлемо для рядового исполнителя.
Этим, судя по всему, объясняются неудачи с серийным производством теоретически бюджетных и массовых инструментов в духе чуть ли не «сапог с флейтами», вроде духового контроллера «Ойгенхарп» (Eigenharp) или «жестовой музыкальной системы» GePS, всего-то на современном уровне программного обеспечения развивающей принципы вполне популярного и производящегося, пусть и мелкосерийно, терменвокса. Мало-мальски популярные на рынке MI бренды предпочитают не рисковать – им нужна экономическая устойчивость и прибыль, поэтому новации в настоящий момент не выходят за пределы экзотической либо новоизобретённой перкуссии и гитарных обработок. Максимумом эксперимента на современном массовом рынке MI видятся «эргономические гитары» шведского бренда Strandberg Guitars, но их цена также недружелюбна по отношению к новичку.
Иные новации в технологическом смысле звукоизвлечения становятся привычными несколько окольным путём, что хорошо иллюстрируется пока ещё недолгой историей такого инструмента (точнее, контроллера), как ланчпэд. Не будет такой уж ошибкой рассматривать ланчпэд как своего рода ответ на растерянность производителей MI перед лицом современного триумфа общеупотребительной поп-музыки, столь же мэйнстримомового рэпа и неэкспериментальной электронной музыки. Что нужно таким исполнителям? В общем случае – только микрофон и сэмплер, причём сэмплы в него могут заноситься и покупные. То есть ланчпэд отчасти создавался именно как простой инструмент начального уровня для совсем уж самодеятельных музыкантов с очень простым управлением. Но, поскольку этот постулат о предельно простом инструменте явно не провозглашался. То ланчпэды быстро оказались узурпированы авторами-исполнителями электронной музыки за простоту управления и весьма широкие возможности – возможно, даже более широкие, чем это подразумевалось их изготовителями с самого начала. Но, насколько можно понять, не всё еще потеряно – существуют и совсем простые ланчпэды, ориентированные вовсе не на электронщиков. И, кстати, из относительных новинок рынка MI именно ланчпэд по концепции и даже внешнему виду более всего похож на музыкальный инструмент из будущего.
Иные же частичные технологические прорывы на рынке MI иначе как посадкой в лужу не назовёшь. Именно это случилось с системами полностью автоматической настройки гитар, усиленно продвигавшейся брендом Gibson на выставке NAMM Show '2015 – там таким внешне обычным электрогитарам был посвящён чуть не весь стенд бренда. Здесь изобретатели победили музыкантов: вообще как-то даже неудобно держать в руках инструмент, который тебе лично не надо настраивать – с таким подходом легче лёгкого растерять контакт с гитарой как продолжением личности исполнителя. Кроме того, как можно понять, миниатюрные электромоторы, вращавшие колки, в этой конструкции хорошей надёжностью не отличались. Насколько можно понять, именно этот технологический промах стал одной из причин очень нашумевшего, хотя и не состоявшегося недавнего банкротства Gibson.
И пока у человечества, в том числе у музыкантской его части, вновь не возобладает идея вертикального прогресса, наилучшими шансами на звание «технологических прорывов» на рынке MI будут претендовать радикальные модификации традиционных инструментов. Пример очевиден – это интереснейшая продукция рвущегося к мировому доминированию в своём сегменте бренда Wood Violins, а именно электровиолончели и 4–8-струнные (!) электроскрипки, разработанные под руководством самопровозглашённого «хэви-метал скрипача №1» Марка Вуда (Mark Wood). Здесь всё ясно – электроскрипку теперь всё чаще называют просто Viper, по имени флагманской модели бренда.
Остаётся только надеяться, что пример той же Wood Violins подвинет рынок MI на возрождение, пусть и на новом технологическом уровне, затейливых с точки зрения концепции инструментов вроде Coral Sitar, который не был никаким ситаром, а лишь немного модифицированной электрогитарой. В конце концов, опора на серьёзные достижения прошлого – это и есть признак вертикального прогресса, в том числе на рынке MI.
Всеволод Баронин
